«В России еще остаются территории, подвергшиеся воздействию от аварии на Чернобыльской АЭС, которые необходимо реабилитировать»

Одну из шести научных групп НИЯУ МИФИ, получивших недавно поддержку Российского научного фонда по направлению «Проведение фундаментальных и поисковых научных исследований малыми отдельными научными группами», возглавляет и.о. директора ИАТЭ НИЯУ МИФИ Алексей Панов. В течение двух ближайших лет группа будет заниматься проектом «Разработка системы адресной реабилитации сельских населенных пунктов, пострадавших от аварии на Чернобыльской АЭС, с использованием многокритериального анализа и ГИС-технологий». О том, какая работа предполагается, пресс-служба НИЯУ МИФИ подробно расспросила руководителя группы.

– Алексей Валерьевич, после Чернобыльской аварии прошло уже 36 лет, а проблемы, оказывается, остаются. Расскажите, пожалуйста, в чем актуальность проекта?

– Ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС была долгой и масштабной, очень много работ проводилось в конце 1980-х – начале 1990-х. В России в большей степени пострадали от аварии четыре области: Брянская, Калужская, Тульская и Орловская. После аварии было принято решение зонировать эти территории по степени радиоактивного загрязнения цезием-137, то есть выделить зоны с разным уровнем радиационного воздействия на человека. В зависимости от этого и разрабатывались реабилитационные мероприятия, проводились компенсационные выплаты населению и т.д.

И.о. директора ИАТЭ НИЯУ МИФИ Алексей Панов

Сейчас ситуация в целом благополучная, хотя некоторое количество населенных пунктов все еще остается в зонах радиоактивного загрязнения. По закону России о радиационной безопасности уровень дополнительного облучения населения не должен превышать один миллизиверт в год. В пострадавших от аварии на ЧАЭС регионах этот порог облучения в настоящее время несколько превышен только в ряде населенных пунктов пяти юго-западных районов Брянской области. В этих поселениях и надо работать над дальнейшим снижением дозовых нагрузок людей.

– Как именно работать?

– Это и предстоит выяснить. Наш проект в большей степени направлен на радиоэкологические и социально-экономические аспекты реабилитации, то есть определение мероприятий, которые сейчас, через 30 с лишним лет после аварии, будут наиболее эффективными на пострадавших территориях. И здесь нам помогут не только экспериментальные радиоэкологические данные, но и компьютерные системы поддержки принятия решений, геоинформационные технологии.

– Какими вообще бывают реабилитационные мероприятия?

– Зависит от дозы облучения, которая формируется из двух источников – внешнего и внутреннего облучения. Внешнее облучение – это доза, которую мы получаем от поверхности земли. Ее мы можем снизить, только проводя дезактивационные работы, например, снимать верхний загрязненный радионуклидами слой грунта и т.д. Эти мероприятия были актуальны в первый период после аварии. Кстати, они крайне дорогие, да и население их воспринимает отрицательно – подобного рода работы вызывают у людей опасения, радиофобию. Но если в населенном пункте повышены уровни радиоактивного загрязнения, такие мероприятия возможны на наиболее социально значимых участках (магазины, больницы, школы и пр.).

Внутреннее облучение человек получает через местные сельскохозяйственные и природные продукты питания. Здесь нужны мероприятия, направленные на снижение в них уровня содержания радионуклидов, если мы говорим о растениеводческой и животноводческой продукции. Или нам необходимо информировать население, какую природную продукцию и где лучше собирать, как ее перерабатывать. Такие мероприятия следует проводить в деревнях и селах юго-западных районов Брянской области, где есть превышение доз облучения населения.

– Как понизить радиоактивность в пищевых продуктах?

– Есть разные способы; например, можно снизить переход радионуклидов из почвы в растения (включая корма для животных) с помощью агротехнических и агрохимических приемов. Это глубокая перепашка, внесение комплексов минеральных и органических удобрений, высев культур, которые в меньшей степени накапливают радионуклиды. Если здесь невозможно добиться значительного снижения уровня облучения населения, то можно использовать разного рода сорбенты для скота. Например, комплексные соли (ферроцианиды), которые сорбируют радионуклиды из кормов, и они в меньшей степени переходят в молоко и мясо.

Набор мероприятий хорошо известен и отработан, но вопрос в другом: ведь вклад сельскохозяйственных и природных пищевых продуктов в дозу внутреннего обучения со временем меняется. Если в 1990-е годы наибольшую роль в формировании внутреннего облучения играли сельскохозяйственные продукты, то сейчас это скорее природные – грибы, ягоды. Их вклад в дозу облучения человека увеличился. Перераспределение дозообразующей роли пищевых продуктов повлияет и на эффективность реабилитационных мероприятий.

– Что же тут можно сделать – не построишь же заборы вокруг лесов?

– Ограничение потребления местных продуктов через запреты уже вряд ли будет действенным: к ним люди сейчас относятся скептически, мол, «столько лет прошло после аварии, мы каждый год грибы-ягоды едим, и ничего». Тут надо работать с социально-психологическим фактором: оценить, как люди относятся к тем или иным мероприятиям, которые мы им можем предложить. Поэтому наш проект многокритериальный – это комплексная работа, нужно рассмотреть все факторы, которые влияют на выбор тех или иных реабилитационных мероприятий и технологий, и понять, для каких условий они будут наиболее эффективны. Ведь все населенные пункты отличаются: везде разные уровни радиоактивного загрязнения, почвенные характеристики, хозяйственный уклад жизни. Нельзя для всех разом выработать универсальную стратегию реабилитации, нужен адресный подход: для каждого населенного пункта нам следует разработать индивидуальную программу возвращения людей к условиям нормальной жизнедеятельности по радиационному фактору.

– Для каждого села отдельно?

– Да. Мы должны для каждого населенного пункта оценить дозовые нагрузки – везде, где есть превышение дозы. Определить закономерности дозоформирования и для каких групп населения те или иные реабилитационные мероприятия будут работать лучше всего.

– Какой фактор, кроме финансирования, является наибольшим тормозом? Уж не отношение ли населения?

– Социально-психологический фактор – второй по значимости. Если в первые годы после аварии люди строго следовали ограничениям, то с годами отношение к ним изменилось. Сегодня население необходимо только информировать, при этом понимая, что не все будут выполнять рекомендации. Да и к сельскохозяйственным мероприятиям разное отношение: например, к традиционным технологиям – перепашке, внесению удобрений – лояльное, а если предлагать применять сорбенты для коров, ряд людей скажет «не надо нам всякую химию». Но есть и те, кто понимает важность таких мер.

– Как выводы вашего исследования перейдут в практическую плоскость?

– Во-первых, у нас есть обязательства перед РНФ по научным публикациям, и в конце каждого года мы отчитываемся о результатах работы. А во-вторых, мы проинформируем администрации районов Брянской области, когда получим итоговые результаты, что им лучше делать для каждого населенного пункта, как наиболее эффективно проводить там реабилитацию.

– У вас уже есть опыт подобных работ?

– Я посвятил этой тематике много лет, начиная с аспирантуры в конце 1990-х во НИИ радиологии и агроэкологии (сегодня это ФГБНУ ВНИИРАЭ). Уже тогда мы занимались многофакторным анализом, позволяющим максимально объективно оценивать радиационную ситуацию и обосновывать наиболее эффективные приемы реабилитации радиоактивно загрязненных территорий. Наши предложения активно и широко внедрялись в регионах, пострадавших от аварии на ЧАЭС. Мы вели там и просветительскую работу. Сегодня в каждой области есть центры социально-психологической поддержки населения, которые информируют людей в том числе и о реабилитации. Даже в школах рассказывают о том, как безопасно жить и вести хозяйственную деятельность на этих территориях. Занимаются такой работой медики, социальные работники, психологи, а координируют ее администрации районов. Наш проект также направлен на улучшение жизни населения на территориях, подвергшихся воздействию аварии на ЧАЭС.

Некоторые другие аспекты этой проблемы Алексей Панов осветил в интервью «Московскому комсомольцу».